Иран не в том состоянии, чтобы на кого-то нападать

ЭКСКЛЮЗИВ

Массовые акции в Иране не стихают уже почти два месяца. Специально для газеты «Каспий» ситуацию комментирует российский востоковед, политолог Саид Гафуров.

Символами движения стали три девушки: Махса Амини, чья гибель и вызвала протесты в Иране; Хадисе Наджафи, застреленная силовиками под Тегераном; и Ника Шакарами, погибшая во время столкновений. Между тем иранские власти продолжают жестко подавлять уличные акции, которые охватили практически все провинции страны. О том, что происходит в ИРИ, газета «Каспий» беседует с известным российским востоковедом, политологом Саидом Гафуровым.

– Насколько серьезен женский фактор в иранских протестах и каким образом эти акции приобрели такой масштаб?

– Участие женщин в протесте – это, конечно же, заметное явление, которое переросло даже в пиар-кампанию. Надо учитывать, что роль женщин в иранском обществе всегда была исключительно велика, а со стороны этот фактор недооценивали. Неслучайно есть шутки о том, что все иранцы – подкаблучники. Иранские власти оказывают поддержку бизнесу, который ведут женщины, у них в ИРИ даже больше прав, чем у мужчин. Но есть ограничения в одежде и так далее. На самом-то деле вопрос о том, обязательно ли женщине покрывать голову, обсуждается давно – в Иране это совсем не табуированная тема. Я обсуждал этот вопрос с видными иранскими религиозными деятелями, и мне стало ясно, что они идут на диалог.

Теперь непосредственно о протестах. Я считаю, что они связаны с внутриполитическими и внутриэкономическими процессами. Речь прежде всего о формировании правительства после прошлогодних президентских выборов, на которых победил Ибрагим Раиси. По всей видимости, перед выборами существовали какие-то договоренности о создании, скажем так, «политической коалиции». Известно, что когда в прошлом году формировалось правительство, проходили активные консультации, но в итоге ранее обговоренные условия не были соблюдены. И сейчас продолжается политическая борьба за должности в правительстве, которая выплеснулась на улицы и приняла такие формы. В любом случае, по итогам этих протестов будут какие-то политические подвижки.

– Ощущается ли в Иране, на ваш взгляд, усталость от муллократии, запретов на свободную одежду, алкоголь?

– Определенное недовольство есть, это правда, но при этом есть вопрос правоприменения прописанных норм. Я поясню. Не секрет, что практически в любом иранском доме лежит бутылка алкогольного напитка на случай, если в гости придет не мусульманин или приедет родственник из светской страны.

Мои друзья в Иране – преимущественно светские люди, хотя я знаком с несколькими аятоллами. Так вот я считаю, что для политической элиты Ирана важнее вопрос «кто станет министром энергетики?», чем требование открытой продажи алкоголя в супермаркетах.

– А насколько остро стоит национальный вопрос? Кто активнее протестует?

– Здесь очень важно понимать, что ислам отрицает значимость национального вопроса, а все мусульмане равны. Это идет еще с самых первых сподвижников пророка.
При этом Иран – противоречивая страна. Там, к примеру, запрещают оперу, зато стимулируется государством поэзия, нефункциональная архитектура. И это все, скажем так, «фарсицентрично». Но одновременно там вообще почти нет людей, которые владеют классическим фарси как родным. Очень много диалектов. Так что если понимать нацию как язык, то роль национального вопроса преувеличена. А вот клановость, место происхождения – важно. Азербайджанец из Тебриза может жить в Тегеране, но он все равно будет выходцем из Тебриза. Именно поэтому иранская политика – коалиционная.

– Но политические лозунги во время протестов все равно звучат. Это касается и отношений между ИРИ и Азербайджанской Республикой. Все проходит на фоне военных учений и жесткой риторики иранских СМИ в адрес Баку, которая усилилась после победы Азербайджана во второй Карабахской войне.

– Эта риторика вскоре будет забыта. Думаю, сейчас идут очень серьезные консультации между политическими силами ИРИ. Но отношения между Азербайджаном и Ираном – всегда определенное напряжение. Однако вряд ли можно ожидать попыток со стороны ИРИ дестабилизировать ситуацию в Азербайджане, ведь и у Баку есть свои возможности влиять на обстановку в Иране, и Тегеран это понимает. Так что я остаюсь при своем мнении: причины обострения и риторики иранских СМИ связаны с внутренней политикой Ирана, а не внешней, это проблема внутри правящих иранских элит.

Далее, не забывайте, что вторая Карабахская война закончилась, в регион должен прийти мир, который позволит создавать грандиозные совместные проекты, транспортные коридоры. Есть и коридор «Север-Юг», от которого будут идти ответвления в том числе и на Запад, через Армению. В эти проекты могут вложить средства и Азербайджан, и Иран, и Армения, и иные государства. Нужно интегрировать выход через Иран в Персидский залив и далее в Индийский океан. Открытие транспортных коммуникаций жизненно важно для Армении, выгодно Турции, Азербайджану и другим государствам. Сейчас речь идет о распределении очень больших подрядов на строительство этих масштабных проектов.

 – А что вы думаете об угрозе большой войны на Ближнем Востоке с участием Ирана. Недавно в ИРИ над мечетями в городах Кум и Шираз подняли красное знамя возмездия, что многие комментаторы восприняли как вероятность начала войны…

– Думаю, Иран не настроен на войну, он не в том состоянии, чтобы на кого-то нападать. Тегерану надо решить свои экономические, бюджетные, кредитно-денежные проблемы. В конце концов, нужно достроить газопровод в Индию, заняться коридором «Север-Юг».