Я верю в Солнце, даже если оно не сияет

90 лет – возраст более чем солидный. И цифры красивые – 9:0. Именно такой юбилей будет отмечать завтра, 25 февраля, видный ученый-геолог и крупный организатор науки Азербайджана академик Акиф Ализаде – директор Института геологии и геофизики МНО.

Общественности нашей страны академик Ализаде известен по большей части как бывший президент Национальной академии Азербайджана (НАНА), которую он возглавлял с 2013 по 2019 год. А как ученого его знают и в нашей стране, и за ее пределами – как первооткрывателя ископаемых головоногих, меловых белемнитов: научный мир назвал их новое семейство акифибелидами. Сам исследователь достаточно скромно оценивает свой вклад в стратиграфию и палеонтологическую науку, констатируя при этом, что вполне удовлетворен тем, что ему удалось сохранить и развить для Азербайджана геологическую науку.

– Вот это я считаю в своей научной деятельности самым главным достижением, – говорит он и начинает рассказывать о предмете своих исследований, то есть о беспозвоночных, обладающих высокой скоростью, позволяющей им быстро преодолевать большие расстояния в морской среде, которые жили в мезозое и вымерли до конца мелового периода.

Вице-президент НАНА академик Ибрагим Гулиев назвал Акифа Ализаде классическим образцом пассионарной личности, стремящейся ломать привычные для всех взгляды, порядки, уклад жизни, выдвигающей идеи, которые впоследствии становятся доминантами.

В одном из интервью Акиф муаллим признался, что жизненный путь его не был усыпан розами: он пережил эпоху сталинизма, войны, распад страны и строя, экономические кризисы и общественные потрясения, сформировался в период оттепели, вкусил как тяготы первых, самых сложных лет независимости, так и вдохновляющие успехи родной страны на пути независимости и развития, чтобы стать одним из лучших на избранном поприще и вписать свое имя в историю отечественной науки.

Человек должен служить одной идее

Мы встретились с юбиляром в его рабочем кабинете – на втором этаже Института геологии и геофизики, который он не покидал даже во время своего президентства.

Интервью, как и задумывалось, началось ровно в 11:00. Этой своей привычке – пунктуальности – Акиф муаллим не изменял никогда, не изменяет и сейчас. Поздоровавшись и отключив звук на своем телефоне (кстати, айфон последней модели – с современными гаджетами он на «ты»), первым начинает разговор:

– Да-да, 90 лет – цифра впечатляющая, прожито без малого девять десятков лет. Я жизнью своей долгой вполне удовлетворен. Почти 70 лет отдано науке. Особенно горжусь, что выполнил наказ своего деда, шейха уль-ислам Кавказа ахунда Ага Ализаде: человек должен служить одной идее, одной профессии, не размениваясь на мелочи. Я всю свою жизнь посвятил одному делу.

– У каждого человека есть так называемый золотой кусок жизни. У вас это, наверное, время, когда вы были президентом НАНА?

– Нет, «золотой кусок» моей жизни – это студенчество. Оно было таким беззаботным, таким красивым, хоть и совпало с очень трудным временем. Зато какие люди остались в той эпохе, какие имена!

– Вы из династии врачей, как вам пришла идея сломать семейную традицию и податься в геологию?

– На самом деле я очень хотел стать врачом, до сих пор убежден, что у меня призвание исцелять людей. Мне это качество передалось генетически. Но когда я собрался подавать документы в мединститут, моя мама, врач-стоматолог, отговорила – мол, на одну семью достаточно трех врачей (родители и брат). Я не хотел ее огорчать и выбрал АЗИ, в то время это был один из самых престижных вузов Советского Союза.

Делай что должен, и будь что будет

– Только лишь по этому качеству?

– Не только. Дело в том, что студенты АЗИ носили специальную униформу – фуражка со значком, эполеты, девочки заглядывались. Это так льстило моему мальчишескому самолюбию. То есть поначалу я купился на образ, а содержание пришло потом.

– Акиф муаллим, кто первым открыл вам путь в науку?

– Президент НАНА Муса Мирзоевич Алиев (1950-1958 гг.), выдающийся палеонтолог, учивший россиян азам геологии, открывший алжирцам секреты их нефтяной Сахары, отыскавший в юрском и меловом периоде новые научные данные, издавший капитальные труды по стратиграфии мезозойской фауны, раскопавший как геолог множество кладовых на планете.

– Вы смолоду были карьеристом – учитывая, что стали первым ученым, защитившим докторскую диссертацию в 35 лет, – или это пришло позже?

– Я никогда не был карьеристом, хотя, признаюсь, мне не чужды тщеславие и здоровое честолюбие. Я просто делал то, что должен был делать, а карьера шла сама по себе. Да, я хорошо учился (школу окончил с серебряной медалью), занимался общественной деятельностью, в институте был старостой группы, секретарем факультетского комитета комсомола и очень хотел по окончании АЗИ остаться там преподавать, дойти до профессорского звания. Но жизнь привела меня в науку, где, кстати, тоже не все было в шоколаде. До того как стать директором Института геологии, я прошел все ступени – от лаборанта до старшего научного сотрудника. Потом защитил кандидатскую и докторскую диссертации, и когда меня, молодого ученого, назначили на должность директора института, это произвело немалый переполох среди старой гвардии. Представьте: место директора годами ждут старейшины от науки, мечтающие взойти на Олимп. Начались доносы, анонимки в ЦК, Совмин, генпрокуратуру Союза, проверки, комиссии. Пытались даже найти блох в моих диссертациях. Их установкой было выбить меня из седла.

Крепкий орешек умеет держать удар

– А в чем вас обвиняли?

– Слишком молод, неопытен, развалил институт, спешит с реформами, то есть во всех смертных грехах, кроме коррупции и непристойных связях с женщинами. Но мне удалось выстоять, я – крепкий орешек, удар держать умею. К тому же мне очень помог тогда наш общенациональный лидер Гейдар Алиев. Он был очень последователен: в свое время поддержал мою кандидатуру на руководящий пост в институте, поддержал и потом, когда институт стали заваливать клеветнической писаниной и когда тогдашний главред «Бакинского рабочего» Акулов обратился к первому секретарю ЦК с просьбой разрешить публикацию очередного пасквиля, который назывался «На безводье» (мол, институт сидит на мели, никакой серьезной работы там нет).

Все напряженно ждали ответа «сверху». Но Гейдар Алиевич ознакомился с текстом материала и размашисто поставил свою резолюцию: «Обсудить на партсобрании». Мудрый руководитель понимал, что Ализаде молод, у него могут быть ошибки, но его не топить надо, а поддержать.

– Когда вы стали президентом Академии наук, вы были уже в солидном возрасте. Вас это назначение не удивило?

– Еще как удивило! Я думал, что в 79 лет уже не рекомендуют для избрания на должность президента академии. Но каким бы неожиданным ни было мое назначение, я воспринял его как большое доверие со стороны главы государства и в меру своих сил и возможностей старался его оправдать. Думаю, мне удалось создать в НАНА условия и по подбору кадров, и по их расстановке, и по созданию новых отделов, активно действующих в структуре аппарата президиума. Все это позволяло мне тогда с оптимизмом смотреть в будущее.

Главные достижения НАНА

– Что еще удалось сделать за годы вашего руководства НАНА?

– Мы создали Академию наук такой, какой она должна быть, то есть эффективной, целенаправленной, современной, нужной обществу и государству. Открыли новые институты, определились с главными направлениями – это биология, медицина, биофизика, экономика, математика, физика. Вели комплексные исследования. Наука Азербайджана стала встраиваться в систему мировой, и это, пожалуй, главное достижение тех лет.

Кроме того, увеличилась эффективность прикладных исследований, начал функционировать академический технопарк, на рынок были выведены новые сорта масел, беспилотные наземные и воздушные устройства (дроны), специальные датчики и устройства оборонного значения, компьютерные стенды, новые технологии добычи и переработки рудного и нерудного сырья, новые средства на основе нафталановой нефти.

– С вашим именем в НАНА связывают и усиление интеграции науки и образования, эффективность докторантуры, создание базовых кафедр в вузах.

– Да, впервые в истории НАНА была организована магистратура, начата работа по созданию исследовательского университета при академии. Значительно расширились международные связи академии, участвовавшей в нескольких мегапроектах – CERN (Европейская организация по ядерным исследованиям), Массачусетского технологического института, Российского центра по исследованиям в области ядерной физики в Дубне и т.д. Были организованы международные лаборатории, академия активнее стала работать в совместных программах Евросоюза Horizon 2020.

Демократичный руководитель

– Вы испытали горечь, когда ушли с поста президента НАНА?

– Не могу назвать это горечью. Скорее обиду, что не смог осуществить многое из задуманного. Однако оглядываясь на свой жизненный путь, на свою долгую научную и научно-организационную деятельность, хочу с особым чувством гордости отметить, что я заслужил поддержку и уважение коллег, я это знаю наверняка, – поэтому многие наши изыскания увенчались успехом. Должность президента НАНА расширила мои полномочия, позволила мне как исследователю получать необходимую информацию и в какой-то мере влиять на процесс выработки важных решений в научной сфере Азербайджана.

– Вы перестали серьезно заниматься наукой именно в тот период, став в большей степени администратором?

– Нет, я отдал свою лабораторию в 1980 году, когда стал членом-корреспондентом НАНА. Мой аспирант Шахверди Асланов сказал, что как руководитель я работаю на «отлично», а вот как ученый – не вполне. И я с ним согласился.

– То есть ваши подчиненные без всякой опаски могли вам такое сказать?

– Конечно, я же демократичный руководитель.

Свободные дни – это праздность

– 90 лет – это, согласно официальной терминологии геронтологов, долгожительство. До какого возраста хотели бы дожить?

– Не надо вмешиваться в дела Всевышнего. Я рад, что до сих пор сохраняю активность, имею хорошую память, работоспособность, что 1 апреля обязательно полечу в Санкт-Петербург – коллеги из Палеонтологического общества России пригласили выступить на сессии с пленарным докладом о достижениях азербайджанских ученых. Кроме того, недавно я подписал План деятельности нашего института до 2040 года. А еще надо успеть издать книгу, которую я практически завершил. Она называется «Об учителях и коллегах». Из названия уже понятно, кому она посвящена.

– Распорядок вашего дня неизменен – в нем, как всегда, находится место физзарядке, фитнесу, йоге?

– Разумеется. Около полувека назад корреспондент «Молодежки» Григорьев написал обо мне: «по-спортивному ладен». До сих пор пытаюсь этому соответствовать.

– Вы каждый день приходите на работу или бывают свободные дни, когда можно не идти в институт, кроме выходных, конечно?

– У меня таких дней не бывает. Свободные дни – это праздность. Даже супруга иногда просит остаться дома на денек. Но как я могу не прийти в институт, когда меня ждут мои коллеги, когда я им нужен? Буквально каждый час-полтора в мой кабинет кто-то заходит, советуется. Это моя работа, моя жизнь. Летом я живу на даче, помогаю садовнику. Но и оттуда в институт приезжаю каждый день.

Спасибо за долгую жизнь

– У вас потрясающее чувство юмора и большая самоирония. Что вам это дает?

– Юмор и самоирония расслабляют меня. Я – человек необидчивый, незлопамятный и немстительный, хотя, по словам друзей, не все забывающий.

– У долгожительства помимо плюсов есть, наверное, и минусы. Можете их назвать?

– По этой долгой дороге жизни я растерял очень много талантливых и просто любимых людей – с кем работал, творил, создавал основы отечественной геологической науки. Они ушли из этой жизни. А сейчас и время другое, и ценности другие. Я – человек старой формации, люблю ту эпоху, ее мелодии, ее героев, ее фильмы. Я легко прощаю ошибки, но ненавижу ложь и предательство: «Где лгут и себе и друг другу/ И память не служит уму/ История ходит по кругу/ Из крови – по грязи – во тьму».

– Самый любимый ваш фильм?

– «В шесть часов вечера после войны».

– К своему 90-летию вы подошли в оптимистичном настрое. Вспомним Марселя Пруста: что вы скажете, когда предстанете перед Всевышним?

– Я скажу: спасибо за долгую жизнь. А еще процитирую эти строки: «Я верю в Бога, даже если он безмолвствует. Я верю в солнце, даже если оно не сияет. Я верю в любовь, даже если ее не ощущаю. И я верю в людей, даже если они потеряли свою веру».